Лёд, холод, каннибализм и чудо в Андах

Наконец Нандо понял, что лежит на полу салона пассажирского самолёта. Фюзеляж отвалился в сторону, большинство мест отсутствовало, пол был усеян осколками стекла и металлическим мусором, а с потолка свисали провода, трубы и куски изоляции. Воздух был ледяным, а дикий холод обжигал кожу и пробирал Нандо до костей. Сильно болела голова. Нандо коснулся её и внезапно с отвращением осознал, что прижимает осколки своего черепа к поверхности мозга. «Что случилось? Где мы»? «Ты был без сознания три дня, — услышал он слова товарища по команде, сказанные без каких-либо эмоций. — Мы отказались от тебя». Нандо начал разбирать стоны вокруг и увидел раненых, лежащих в импровизированных кроватях и гамаках; им помогали, тихо переговариваясь друг с другом, несколько фигур.

В пятницу 13 октября 1932 года авиалайнер ВВС Уругвая совершал рейс по маршруту Монтевидео — Сантьяго и вёз молодых членов уругвайской регбийной команды Old Cristians, их родителей и спонсоров на показательный матч в Чили. На подлёте к Сантьяго самолёт попал в циклон, видимость снизилась до нуля, и на высоте 4000 метров над уровнем моря из-за ошибки пилотов он врезался в скалу. Столкновение оторвало хвост и оба крыла самолёта, и разбитый фюзеляж с пассажирами, уродуясь и деформируясь, скатился на огромной скорости вниз по склону и врезался носом в глыбы снега у подножия потухшего вулкана Тингуиририка в отдалённых Андах.

На борту находилось 45 человек, 12 погибли во время и сразу же после падения, ещё пять человек умерли на следующее утро. В живых осталось 28 человек, у которых не было ни тёплой одежды и обуви, ни горного снаряжения, ни медикаментов. Чудом спасшимся, им пришлось бороться за жизнь в условиях экстремального холода. Выжившие делали всё, что могли, для раненых, которых удалось извлечь из-под обломков: промывали раны, меняли повязки и выводили парней со сломанными костями на ледник, где те могли облегчить боль, положив раздробленные конечности в снег. Они надеялись на спасение, постоянно всматривались в небо — и вечером первого дня услышали, как над ними пролетел самолёт, но небо было плотно затянуто тучами, и стало очевидно, что их никто не увидел. Совместная поисковая операция Аргентины, Уругвая и Чили безуспешно завершилась через восемь дней — пилоты передали неверные координаты своего полёта, а белые обломки борта были незаметны на фоне снеговых полей и соседнего ледника. На 11-й день выжившие, ловя волны на небольшом радиоприёмнике, узнали, что поисковая операция закончена и больше их никто не ищет.

Впереди был ещё 61 день борьбы за жизнь, позже прозванный Чудом в Андах.

Слёзы тратят соль

Нандо Паррадо пришёл в сознание на третий день после катастрофы. На рейсе он, 22-летний регбист, был вместе с матерью и сестрой, которые сопровождали его на игру, чтобы поддержать. Он бессильно закрыл глаза и снова открыл, когда почувствовал, как к губам приложили обжигающе холодный ком снега. «Вот, Нандо! Ты хочешь пить?» Это был товарищ по команде — Густаво Зербино. «Где моя мать? Где Сьюзи? С ними всё в порядке?» — спросил Паррадо, утолив жажду. «Нандо, ты должен быть сильным, — сказал Зербино. — Твоя мать умерла». Горе и паника охватили Паррадо. Никогда он так сильно не нуждался в прикосновении матери, и вот теперь он больше никогда не сможет его ощутить. Затем в голове Нандо внезапно возникла мысль, будто чей-то отрешённый голос шепнул ему на ухо: «Не плачь. Слёзы тратят соль. Тебе понадобится соль, чтобы выжить».

Паррадо поразился этой мысли и спокойствию, с которым она прозвучала. «Не плакать о величайшей утрате в моей жизни? Я застрял в Андах, я замерзаю, мой череп разбит на куски! Я не должен плакать?» Но голос продолжал настаивать на своём. Пока Нандо пытался справиться со слезами, Густаво перечислял остальных погибших. «Густаво, где Сьюзи?» — наконец спросил Паррадо. «Она там, — сказал Зербино и показал на заднюю часть самолёта, — но она очень сильно ранена…»

Большинство выживших — молодые ребята от 19 до 21 года; единственным уцелевшим членом экипажа был механик самолёта, но шок от крушения так потряс его, что он даже не мог объяснить, где находятся предметы первой необходимости — сигнальные ракеты и одеяла. Никто не разбирался ни в горах, ни в самолётах, ни в методах выживания. Люди были на грани истерики, но не паниковали, действуя сплочённо как единая регбийная команда. Это стало возможным во многом благодаря выжившему капитану Марселло Пересу, взявшему лидерство. «С первых же часов в горах я чувствовал всем своим существом неотвратимость окружавшей нас опасности», — вспоминал Паррадо. И всё-таки нельзя было не оценить невероятную красоту и мощь огромных гор, заполнивших собою горизонт куда ни кинь взгляд. Великолепно было и андское небо. В ясные дни оно светилось холодным тёмно-синим цветом. «Его жуткая красота повергла меня в благоговейный трепет, но, как и всё остальное здесь, необъятность и пустота этого бесконечного неба заставляли меня чувствовать себя маленьким, потерянным и невероятно далёким от дома», — вспоминал Нандо.

В первые дни Паррадо редко отходил от лежащей без сознания раненой сестры. Всё свободное время он проводил, растирая её холодные ступни, поил растопленным снегом, кормил маленькими кусочками шоколада, пытался утешить или согреть. Иногда она стонала, иногда в бреду молилась или пела колыбельную, часто звала маму. Нандо так и не понял, знала ли сестра о его присутствии. Вечером восьмого дня обеспокоенное выражение внезапно исчезло с её лица, дыхание стало поверхностным и медленным, а из тела вдруг ушло напряжение. Обнимающий её Нандо почувствовал, как жизнь сестры ускользает из его рук, и он ничего не может сделать, чтобы остановить это. Паррадо пытался сделать ей искусственное дыхание, но тщетно. В тот же вечер она скончалась.

Мы голодаем, наши тела поглощают сами себя

Не было ни минуты, чтобы выжившие не ощущали близости смерти. Первые 11 дней потерпевшие ждали спасения с почти религиозным рвением. Марселло Перес делал всё для того, чтобы эта вера оставалась крепка. Он был уверен, что спасение уже в пути, и очень настойчиво убеждал других, что это правда. Вечером четвёртого дня над местом крушения снова пролетел небольшой самолёт. Некоторые из выживших видели, как он опустил крылья. Марселло настаивал, что это условный сигнал и скоро подоспеет помощь. По группе распространилось чувство облегчения и потаённой радости. Лишь Нандо и ещё несколько ребят сомневались в том, что белые обломки на снегу можно разглядеть с воздуха, но и они не хотели в это верить. Наверняка скоро подоспеют вертолёты спасателей! Шли часы, тянулись долгие дни и ночи, но небо оставалось пустым.

Несмотря на убеждённость в том, что до спасения всего несколько часов, Марселло собрал всё съедобное и начал тщательно распределять пищу. Её было немного, но это спасло выживших в первые дни, однако ближе к концу первой недели запасы продовольствия стали заканчиваться. Нандо вспоминает, как доедал последний арахис в шоколаде, который ему достался: «В первый день я медленно высосал шоколад из арахиса, а затем сунул арахис в карман брюк. На второй день я аккуратно разделил половинки арахиса, сунул одну обратно в карман, а вторую положил в рот. Я часами нежно сосал арахис, время от времени позволяя себе лишь крошечный кусочек. Я сделал то же самое на третий день, и когда я наконец проглотил арахис, еды не осталось вообще». А ведь на большой высоте потребности организма в калориях огромны.

Одержимость спасением сменилась одержимостью найти еду. «Первобытные инстинкты заявили о себе, и на самом деле именно страх, а не голод заставлял нас так лихорадочно искать пищу», — вспоминал Паррадо. Выжившие рыскали по самолёту в поисках хотя бы каких-то крошек, пытались есть полоски кожи, оторванные от чемоданов и сумок, рвали подушки сидений в надежде найти солому, прочёсывали ледяную пустошь на предмет хоть каких-нибудь растений или насекомых. «Я полагаю, есть некоторые линии, которые разум очень медленно пересекает, но когда мой разум наконец пересёк эту черту, он сделал это с таким примитивным импульсом, что это потрясло меня», — писал позже Нандо. В конце концов он осмелился довериться одному из товарищей. «Еда есть, если ты понимаешь, о чём я», — намекнул Нандо на обмороженные тела погибших. Оказалось, что товарищ думает о том же самом. Голодающие решили вынести вопрос на всеобщее обсуждение. «Мы голодаем, наши тела поглощают сами себя. Если мы в ближайшее время не съедим немного белка, мы умрём, а единственный белок здесь — в телах наших друзей».

Обсуждение продолжалось весь день, многие отказывались даже думать о том, чтобы есть человеческое мясо, но никто не пытался отговорить остальных от этой идеи. «Поедание мяса не утолило мой голод, но успокоило мой разум. Я знал, что моё тело будет использовать белок, чтобы укрепить себя и замедлить процесс голодания. Той ночью, впервые с тех пор как мы разбились, я почувствовал слабый огонёк надежды», — писал позже Нандо.

Дайте им воздух!

Когда на 11-й день по отремонтированному радио выжившие услышали новость об отмене поисков, Марселло Перес почувствовал, что земля под его ногами начала рушиться. Непоколебимая вера в близкое спасение лишила его равновесия и гибкости, необходимых, чтобы приспособиться к новым правилам, по которым выжившим предстоит бороться за свою жизнь. Глядя, как Марселло всхлипывает в тени, Паррадо понял, что в этом ужасном месте даже излишняя уверенность может убить. «Я поклялся себе, что никогда не буду притворяться, что понимаю эти горы, — вспоминал он. — Я буду жить так, как если бы я уже умер. Мне было нечего терять, ничто не могло меня удивить, ничто не могло помешать мне сражаться…»

После смерти Сьюзи единственной женщиной в группе осталась Лилиана, которая вместе с мужем Хавьером отправилась поддержать любимую команду, оставив на попечение бабушки четырёх детей. Романтическая поездка обернулась катастрофой, но Лилиана сохраняла мужество и окружала заботой выживших. Хавьера сразила тяжёлая высотная болезнь, и Лилиана преданно ухаживала за ним. Она спала в холодной части самолёта вместе со всеми, разделяя наравне с мужчинами все тяготы жизни в Андах. «Она стала второй мамой для всех нас, и она была всем, чем вы хотели бы видеть мать: сильной, мягкой, любящей, терпеливой и очень смелой», — вспоминал Паррадо.

На последней неделе октября Нандо вдохновил выживших собрать группу, которая покинет место крушения и попытается добраться до помощи. Паррадо собирался возглавить опасную экспедицию. Настроение группы начало понемногу подниматься. В конце концов, несмотря на столько страданий и ужасов, никто из выживших не умер с тех пор, как Паррадо потерял Сьюзи. Холод, хотя и был нестерпимым, не убивал, а сила и мужество выживших позволяли выживать в нечеловеческих условиях.

На шестнадцатый день после крушения ночь была особенно ветреной. Паррадо лёг на полу неподалёку от Лилианы. Как всегда, она говорила о своих детях, а Хавьер с нежностью утешал её. Когда муж уснул, Лилиана повернулась к Паррадо. «Как ты думаешь, Бог поможет нам?» — спросил Нандо. «Нет никакого способа понять Бога или его логику, — ответила она. — Всё, что мы можем сделать, — это любить Бога, любить других и доверять Божьей воле». Слова Лилианы не убедили Нандо, но теплота, с которой они были сказаны, дали утешение. Нандо уснул.

Проснулся он от того, что огромная и тяжёлая сила ударила ему в грудь — настолько сильно, что выдавила оттуда воздух. Ледяная влага прильнула к лицу Нандо, и после минутного замешательства он понял, что произошло. Лавина скатилась с горы и засыпала снегом обломки самолёта, в которых спали выжившие. Нандо попытался пошевелиться, но снег был плотный словно бетон. Паррадо сделал несколько вдохов и начал задыхаться от попавшего в ноздри и рот снега. «Это моя смерть, — сказал он себе. — Сейчас я посмотрю, что лежит по ту сторону». Нандо не испытывал сильных эмоций, не пытался кричать или сопротивляться, а просто ждал. «Когда я принял свою беспомощность, меня охватило чувство покоя», — писал он позже. Нет больше страха. Нет больше борьбы. Только бездонная тишина и покой. Неожиданно чья-то рука убрала снег с его лица. Хаос, суетящиеся фигуры, кричащие и рыдающие голоса. «Копать лица! — кричал кто-то. — Дайте им воздух!» Затем голос Хавьера, зовущего жену. Хаос длился всего несколько минут, после чего пристанище выживших охватила тишина.

В результате схождения лавины погибло ещё 8 человек, включая Лилиану и Марселло. Обломки самолёта полностью занесло снегом. Оттащив тела погибших, 19 человек втиснулись в место, где с комфортом могли разместиться четверо. Выжившие оказались в ловушке внутри алюминиевой трубы под тоннами затвердевшего снега. Эти часы оказались для Паррадо самыми мрачными. Хавьер горько оплакивал Лилиану, и почти все остальные выжившие переживали потерю по крайней мере одного особенно близкого друга. «Гора дала нам ещё одну демонстрацию силы, и мы ничего не могли сделать в ответ, кроме как жалко сидеть дрожа на нашем жёстком снежном ложе», — вспоминал Паррадо. Меж тем становилось всё тяжелее дышать. Выжившие были отрезаны от свежего воздуха. Алюминиевой трубой Паррадо удалось пробить потолок самолёта и проделать отверстие, в которое хлынул воздух. Выжившие снова были спасены.

Я лучше пойду навстречу своей смерти, чем буду ждать, пока она придёт ко мне

12 декабря, спустя месяц после крушения, Паррадо с двумя друзьями — Роберто Канессой и Антонио Висинтином, потеряв надежду на спасение извне, без какого-либо альпинистского сооружения начали восхождение на ледник. К тому времени это был далеко не первый поход, но все предыдущие по разным причинам потерпели неудачу. Это показало выжившим мощь Анд, но и научило основам выживания в горах: из лоскутов изоляции они сшили спальные мешки,, в несколько слоёв натянули одежду. Они не знали, что высотомер самолёта ошибался, и гора, которой они собирались бросить вызов, была одной из самых высоких в Андах, достигая более пяти тысяч метров в высоту. Её склоны настолько крутые и неприступные, что оказались бы вызовом для команды опытных альпинистов с арсеналом профессионального снаряжения.

Выжившие ошиблись в расчётах, и поход оказался намного дольше, чем планировалось. Из-за нехватки провизии, добравшись до вершины, Паррадо и Канесса решили отправиться дальше вдвоём, отправив Висинтина обратно в лагерь. «Возможно, мы идём навстречу смерти, но я лучше пойду навстречу своей смерти, чем буду ждать, пока она придёт ко мне», — сказал Нандо. Роберто согласился. «Мы с тобой друзья, Нандо. Мы через многое прошли. Теперь давай умрём вместе». Они следовали за хребтом в сторону долины и спустились на значительное расстояние. Мужчины шли восемь дней, пока 20 декабря не встретили погонщиков мулов, которые спасли их. Спустя два дня Нандо помог привести вертолёты к месту крушения, и это позволило спасти ещё 14 оставшихся к тому времени в живых пассажиров.

Пережив страшную катастрофу, Нандо Паррадо смог справиться с сильной психологической травмой, обзавестись семьёй и даже преодолеть страх полётов. Произошедшее он спустя 30 лет после катастрофы описал в книге «Чудо в Андах: 72 дня в горах и мой долгий путь домой». Паррадо признавался, что в подробностях рассказал эту историю не ради себя, а ради других людей. Он хотел донести, что «можно жить, даже когда ты страдаешь» и что у каждого «есть свои личные Анды». Нандо отмечал, что все мы порой сталкиваемся с безнадёжностью и отчаянием, переживаем горе, покинутость и сокрушительные потери. Каждый рано или поздно столкнётся с неизбежной близостью смерти, и единственная важная вещь в жизни — это возможность любить и быть любимым. «В наших семьях, в нашем будущем у нас уже было всё необходимое. Шестнадцати из нас, кому посчастливилось вернуться в свою жизнь, никогда этого не забудут».

После того как Паррадо начал публично рассказывать свою историю, он был удивлён и рад тому, сколько людей могли найти силу и утешение в его словах. «Я увидел, что моя мать, моя сестра и другие погибли не напрасно и что наши страдания действительно складываются во что-то важное, в какую-то мудрость, которая может тронуть сердца людей по всей планете», — написал он на последних страницах своей книги.