Эмоциональное выгорание — это не просто усталость, а непреодолённый хронический стресс, который начинает сказываться на всём организме и приводит к повышению уровней утомляемости, тревожности, раздражительности, сложностям с концентрацией и поддерживанием контактов с людьми, бессонице, снижению продуктивности, залипанию в интернете и проблемами с аппетитом. Юлия — одна из многочисленных современных жительниц крупных городов, которые подвержены эмоциональному выгоранию. Мы записали её историю.
Я занимаюсь дизайном интерьеров и уже шесть лет работаю в компании, куда попала сразу после института как архитектор-градостроитель. Пожалуй, мне это нравится. Но есть ряд проблем, и главная из них — постоянная критика, правки. Несмотря на то, что это неотъемлемая часть любой креативной работы, мне сложно её воспринимать. На работе мне повезло с лояльным начальством, они — буфер между теми, кто создает проект, и заказчиками. Мои руководители доносят мысли в простой, минимально токсичной форме, но даже это не спасает.
Умом я понимаю, что без фидбека хорошей работы не получится. Мое дело — ответить, попытаться понять собеседника, выбрать важное из своей и его идеи, что-то принять, что-то отстоять. А я сижу и судорожно пытаюсь правильно перечитать его сообщение, потому что даже буквы прыгают перед глазами.
Когда я выгораю, включается фатализм и фантазии, и я прибегаю к моему хобби — шитью: «не могу я больше в этой вашей архитектуре работать, уйду, буду платья придумывать, шить, продавать, там правок не будет». А потом у меня не получается ровно скроить копию платья Jacquemus (неужели? и это со знаниями из инструкции к машинке-то!), и я думаю, что умру в канаве, никому не нужная.
Egor Mostovshikov
Думаю, на мне сильно отразилась учёба в институте. У нас были преподаватели-деды, которые сели в свои кресла за какие-нибудь заслуги 50-летней давности и уверенные в своей неотразимости. На каждом занятии они клали кальку поверх твоего проекта и перерисовывали его с нуля. А в последние сутки все не спали и чертили все остальные стадии.
Однажды я выяснила, что примерно 100% студентов после окончания института пошли к психотерапевту с депрессией и/или тревожностью. Кроме того, я росла в семье, где обычными были фразы «а почему не пять?», «ты же такая талантливая, ты можешь лучше», и рассказы про успехи дочек маминой подруги. Много ли кто в странах СНГ их не слышал? Я долго злилась на родителей на это, да и сейчас злюсь.
Депрессия накрыла и меня к концу первого курса. Это был ад, каждый день у меня были нервные срывы и я резала себя буквально каждый день. Я даже считала: первый день без слез произошел через год с лишним с начала отсчетов. Что меня держало? Страх остаться инвалидом, стыд перед родителями, которые высмеивали суицидников, и, наверное, какой-то глубокий внутренний оптимизм — я верила, что когда-то это закончится, надо просто терпеть и ждать. И что глубокие шрамы помешают мне жить дальше, поэтому запрещала себе резаться глубоко.
Только через пять лет после окончания института начались просветы — лишь половина дней проходили без желания выпилиться. Через пару лет я пошла к студенту-психологу из-за нехватки денег, но это ни к чему не привело. Еще через год, когда я делала ремонт в своей квартире, у меня случилась первая паническая атака, которая длилась 10 часов. Обосралась я знатно и двинула к психиатру. Год лечилась таблетками, из них еще полгода ходила к психотерапевту, и скоро будет два года без селфхарма и суицидальных мыслей!
К психологу я уже полтора года не хожу, но несколько месяцев состояла в группе самопомощи для людей с пограничным расстройством личности, где мы разбирали книгу Марши Линехан с техниками диалектической поведенческой терапии. В целом, несмотря на суровую реальность, я всё еще живу свою лучшую жизнь. Депрессивные эпизоды стали заметно легче, короче и реже. Недавно, правда, как будто появились вопросики с гневом. Возможно, это результат попыток справиться с новой реальностью. Я боюсь депрессии, как огня, и буквально каждый день думаю, как и где мне справиться с тревогой, чтобы она не переросла в тот кошмар опять. Пока вроде получается.
Egor Mostovshikov
Не так давно случайно нашла для себя лучший способ справиться с сиюминутной тревогой. Я никогда не считала себя глупой, но реакция всегда казалась медленнее остальных, и доходило до меня часто дольше. Тревога часто связана со спешкой «я слишком медленно делаю свою работу», «я не хочу тратить много времени на уборку, надо быстрее», «я опоздаю на важную встречу и всех взбешу». Но по факту, если засечь время, спешка не очень-то помогает сделать дело быстрей, а, часто, наоборот. Поняв все это, я начала разрешать себе делать то, что я в данный момент делаю, медленно. И не просто разрешать, а даже заставлять. Ведешь мышку медленней, перекладываешь тарелку в посудомойку медленней, сбавляешь шаг. Если не работает, то еще медленней, до комичного. Как оказалось, это требует сосредоточения — внимание довольно быстро переключается с тревоги на дело, и первая отступает.
Сейчас, благодаря освоенным техникам борьбы с тревогой я учусь переключаться, дозировать хобби, дела, работу, еду. Потому что если не дозировать, я буду это делать с 6 вечера до 6 утра пока не упаду, на утро к работе не высплюсь. А через неделю/месяц/год перегорю, сложу в кладовку все купленные материалы, и буду снова страдать, что я ничего не умею.
Учебу я все еще на дух не переношу. На работе хватает слушать от других, что тебе надо делать. Я всё ещё надеюсь изменить отношение к учебе в будущем, потому что она здорово продвигает процесс. Но пока не знаю как.
