Что я мог противопоставить атомной бомбе?

Пережил взрыв, потому что стоял за забором

«Перед заморозками крестьяне всегда затаптывают ростки пшеницы, потому что знают: из-под земли она всё равно прорастёт, если её не убьёт лютый холод. Учитесь у пшеницы: на неё наступают, а она только становится сильнее и по весне обязательно нас всех накормит», — объясняет двум сыновьям отец, стоя посреди пшеничного поля. Одному из мальчиков шесть лет, его имя Гэн. Дело происходит в Хиросиме, слушать наставления отца ему осталось считанные дни — приближается 6 августа 1945 года, и в следующий раз, когда Гэн увидит пробивающиеся из-под земли ростки пшеницы, они покажутся ему невероятным чудом. Никто сначала даже не поверит, что в Хиросиме так быстро снова начала расти пшеница. Папы, брата и сестры Гэна к тому моменту уже не будет в живых: они погибнут при взрыве атомной бомбы, сброшенной американским лётчиком.

Босоногий Гэн, выживший благодаря тому, что оказался во время взрыва рядом с высоким бетонным забором, построивший новую жизнь, добывая за обломки металла рис на чёрном рынке, — вымышленный персонаж. Но выдумал его Кэйдзи Накадзава, с которым всё это действительно случилось: он хотел рассказать свою историю, увековечить любовь к родным и предостеречь людей от ужасов войны, которая, как ему казалось, просто не имеет права повториться вновь. Этот нарисованный мальчик, который на протяжении нескольких томов поражает читателей своей смелостью, добротой, готовностью помочь каждому встречному и спасти своих близких, в первую очередь, конечно, стал спасением для своего автора.

В Хиросиме он прожил до конца пятидесятых, ходил там в школу и как мог ухаживал за больной матерью. Потом переехал в Токио и уже там в 1963 году выпустил свою первую мангу. Через десять лет он, по совету редактора, начинает писать собственную автобиографию — цикл «Босоногий Гэн», который принесёт ему мировую славу.

Последствия катастрофы

Исследования показывают, что больше 70% выживших в Хиросиме на протяжении жизни испытывали трудности с разговором на тему катастрофы 1945 года. Около 40% в течение многих лет не обсуждали случившееся с семьями и близкими родственниками. И даже несмотря на это, такие травмы могли передаваться внутри семьи: например, молодая девушка в 90-е боялась звука пролетающего в небе самолёта, потому что такого звука навсегда — после воспоминания о сбросившем бомбу американском самолёте — стали бояться её бабушка и мать.

Нужно понимать, что травмы выживших после взрыва в Хиросиме людей могут быть очень разнообразны. Во-первых, это непосредственные физические увечья: многие после катастрофы либо остались калеками, либо умерли, не дожив до старости, от лучевой болезни; при жизни они испытывали постоянную слабость, потерю зрения и постепенный отказ внутренних органов. Во-вторых, каким бы несправедливым это ни казалось, все пережившие атомные взрывы японцы (для их обозначения есть специальный термин — хибакуся, яп. 被爆者) стали на долгие годы изгоями даже внутри собственной страны. Они считались заразными, с ними старались не вступать в брак и не заводить детей. С таким отношением, лишь усугубляющим свежие следы большой катастрофы, столкнулись все, кто решил и кто смог себе позволить уехать из Хиросимы в первые послевоенные годы. Кэйдзи Накадзава был в их числе. Когда юный мангака переехал в Токио, в его работах ещё не было сюжетов, связанных с атомной бомбой. В те годы люди вокруг него верили, что лучевой болезнью можно заразиться через одежду и посуду. Говорить об этом подробно было не принято, и тем более странной казалась идея откровенно написать о своём опыте выжившего.

Смерть матери как новый импульс

Для Накадзавы всё изменила смерть матери, скончавшейся от этой самой лучевой болезни в 1966 году. Вернувшись с похорон, юноша за несколько дней закончил «Под чёрным дождём» — первое графическое произведение, которое он посвятил собственной биографии. Ни одно крупное издательство его тогда публиковать не осмелилось: помимо того, что это был просто очень страшный в своих подробностях сюжет, он поднимал неудобный политический вопрос об участии Японии во Второй мировой войне (Накадзава никогда в своих произведениях не скрывал, что его отец занимал радикально антимилитаристские позиции, которые в его время были вне закона). В итоге «Под чёрным дождём» согласился опубликовать небольшой журнал, и манга вышла в свет. Спустя целых двадцать лет после взрыва она стала первым в Японии произведением, которое настолько открыто рассказывало об опыте людей, выживших в Хиросиме.

В 1972-м Накадзава выпустил мангу «Я это видел» — именно она стала началом серии «Босоногий Гэн». Десять томов этой саги, написанной в начале 70-х, в следующие десятилетия переводили на разные языки (в какой-то момент — даже на эсперанто), в 1980-х по ней вышли кинофильмы и популярное одноимённое аниме, появились театральные постановки. В 2009-м ходили слухи, что фильм по манге питчили в Голливуде. До конца своей жизни Накадзава возвращался так или иначе к истории мальчика Гэна, и, хотя в его библиографии полно разных работ (и не все они касались Хиросимы), эта история осталась главной. Вплоть до смерти автора в 2012 году ходили разговоры о возможном сиквеле.

Как Босоногий Гэн стал опорой для десятков тысяч людей

История Босоного Гэна стала главным произведением о жизни Хиросимы после катастрофы не только для её автора, но и для людей, переживших схожий опыт. Именно в их жизни произведения Накадзавы сыграли колоссальную роль. Многим они дали возможность заговорить о катастрофе впервые — а значит, сделать первый шаг к восстановлению. Главная травма таких больших катастроф, как Хиросима и Нагасаки, — это воспоминания очевидца, «травма свидетеля». Переживание о тех, чью смерть или физическую травму человек видел и не смог помочь (а возможно, даже долгие годы считал себя в них виновным). Можно привести конкретный пример. Одна из хибакуся по имени Кейго Огура, будучи уже в пожилом возрасте, начала публично говорить о своём опыте и призналась, что долгие годы молчала из чувства стыда и вины: в первые дни после взрыва на улице двое умирающих мужчин схватили её за ногу, попросили принести им воды. Она принесла — и вода отравила их: маленькая Кейго не знала, что воду в городе после взрыва нельзя пить. Ей было тогда 8 лет, прошли годы, прежде чем Огура смогла объяснить себе, что не она стала причиной смерти этих мужчин. Подобные воспоминания, ощущение страха, вины и бессилия, которое они несут с собой, могут преследовать человека годами. Очень часто такие случаи касаются смерти близких. В одиночку с такими переживаниями справиться практически невозможно: это долгий и болезненный процесс, успеху которого больше всего помогает открытый разговор с терапевтом, а также с людьми, имеющими схожий опыт. А мешают процессу исцеления сильнее всего одиночество, шейминг и стигматизация.

Один из способов облегчить и пережить травму для свидетеля катастроф — нарративная терапия, создание произведений, в которых автор может сам заново рассказать случившуюся с ним историю. Не просто вновь пережить в голове травмирующие ситуации наедине с собой, но привести их к финалу, изменить, как-то на страницах произведения объяснить их или исправить. В этом смысле «Босоногий Гэн» стал для своего автора хрестоматийным примером такой терапии, а с годами и вовсе превратился из способа одному человеку справиться с собственными страхами и болью в настоящий инструмент массовой проповеди.Манги Кэйдзи Накадзавы стали поводом для разговора о катастрофе, который был очень нужен тысячам хибакуся, молчавшим о том, что лишало их сна, психического и физического здоровья.

Сегодня Хиросима восстановлена и выглядит как благополучный город будущего в ретрофутуристических японских сай-фай-мультфильмах. «То, что я описал в этих книжках, либо действительно случилось со мной, либо случилось с людьми, которых я своими глазами видел в Хиросиме», — говорит Накадзава, давая интервью на фоне Гэдзаку Дому — «Атомного купола», легендарной хиросимской руины. Несколько подобных зданий в городе оставили навсегда в качестве памятников, напоминающих о жертвах катастрофы и о том, из каких руин японцы смогли восстановить жизнь этого места. Примерно такой же памятник создал и сам Накадзава — мальчик, выросший и придумавший историю, в которой себя узнали многие, кто считал, что пережитый ими ужас описать невозможно. Сначала и сам Кэйдзи так считал, но потом он понял, что манга — его единственный способ противостоять: «Всё, что у меня было против атомной бомбы, — это блокнот и ручка».